ДЗЕРЖИНСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ   

Работа театрального художника, как правило, остается не то чтобы незамеченной, скорее наоборот, декорации и оформление постановки видят как раз-таки все зрители, но они все же остаются на вторых ролях. Несправедливо. Тем более что над спектаклем «Гроза», премьера которого состоялась в минувшую субботу в Дзержинском театре драмы, работал пока мало известный дзержинцам молодой московский художник Федор Архипов, с которым мы сегодня хотим вас познакомить.

- Федор, как, когда и от кого вы получили приглашение работать над спектаклем нашего театра?

- Меня пригласил главный режиссер дзержинского театра Андрей Сергеевич Подскребкин, с которым мы познакомились в Великом Новгороде, где вместе ставили спектакль. Уже тогда у нас появились первые идеи по поводу «Грозы». С того момента мы перебрали множество вариантов, пока не нашли подходящее решение.

- То есть вы давно уже вынашивали идеи оформления этой постановки? Как вообще рождается художественный образ спектакля?

- Обычно это происходит на подсознании, начинаешь размышлять над тем, какая атмосфера должна быть на сцене, какую историю хочет рассказать режиссер. Иногда какие-то идеи появляются сразу, иногда образ долгое время остается призрачным. Бывает, что в это время работаешь над другим спектаклем, но тем не менее в сознании постоянно крутятся разные варианты.

- А бывает так, что в начале работы над спектаклем «картинка» возникает сразу?

- Обычно так и бывает, но, как правило, вот эта первая «картинка» является неверной, в процессе работы от нее могут остаться только некоторые детали. Дело в том, что в начале любой работы у каждого человека в сознании возникает то, что артисты называют «штампами», то есть набор клише, либо созданный самим во время прошлых постановок, либо подсмотренный у других. А потом происходит постепенное избавление от этих штампов, попытка взглянуть на пьесу под другим углом, перевернуть ее с ног на голову. Самое удивительное, что когда делаешь это, часто находишь подтверждения в тексте. Особенно в это плане меня, кстати, удивила «Гроза». Волшебство хорошей драматургии, наверное, и заключается в том, что в ней заложено огромное количество вариантов трактовки и все они оправданы.

- В чем для вас была главная сложность работы над «Грозой»?

- То, о чем я и говорил, - избавление от штампов. С другой стороны, чем богаче текст, тем больше он дает подсказок, тем интереснее над ним работать. Вообще художник часто оказывается между режиссером и автором.

- Вы приехали готовить спектакль, когда часть работы уже была готова. А вы обычно довольны тем, что сделано в ваше отсутствие? Часто приходится что-то исправлять, переделывать?

- Обычно художник приезжает за неделю до запуска спектакля, а самая горячая пора - это неделя перед премьерой. В это время, конечно, приходится что-то менять, самому вмешиваться, писать прямо на месте. Чтобы я был абсолютно доволен всем, что сделано, - такого почти никогда не бывает. Трудно бывает собрать воедино все детали оформления, кажется, что каждая из них требует доработки. А вот когда уже смотришь спектакль и оцениваешь его со стороны, в целом, то понимаешь, что получилось, в общем-то, интересно.

- А у вас получается смотреть и оценивать свою работу объективно?

- Ну люди в принципе субъективны, а художники, наверное, тем более. Поэтому я с удовольствием всегда выслушиваю и чужие мнения.

- Почему вы решили стать именно театральным художником?

- Во-первых, мой отец театральный художник. А во-вторых, в какой-то период, когда я только начал учиться театрально-декорационному искусству, были некоторые колебания, но потом я понял, что это наиболее богатая почва для художественной работы. Меня привлекла синкретичность, когда складываются драматургия, музыка, актерское мастерство, живопись, графика. Все-таки скучно заниматься одним и тем же.