ДЗЕРЖИНСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ   

На финише сезона в Дзержинском драматическом театре состоялась премьера – «Вий» по Гоголю. О том, как создавался спектакль, читателям «Дзержинских ведомостей» рассказывают режиссер Марина Ведяскина, – выпускница режиссерского факультета Государственного института театрального искусства (ГИТИС) 2023 года, исполнительница роли панночки Екатерина Мксименко и Павел Кузубов, сыгравший Хому.

От Гоголя не отказываются

«Вий» – первый опыт сотрудничества ДТД и ГИТИСа. До ГИТИСа Марина Ведяскина училась на переводчика в МГУ, работала продюссером. Говорит, что родилась в маленьком подмосковном городе, поэтому чувствует себя в Дзержинске, как дома.
Литературную основу для диплома Марина не выбирала («от Гоголя не отказываются»). Несколько поколений детей и взрослых в нашей стране воспринимало произведение классика через призму первого советского фильма ужасов 1967 года с Натальей Варлей и Леонидом Куравлевым. Жанр спектакля обозначен как «балаган-мистерия».
– У Гоголя часто рядом существует смешное и страшное, – говорит Марина. – Мистерия – жанр, близкий к трагическому.
Балаган – это комедия.
По сути, совмещается несовместимое. По словам Марины Константиновны, совместные поиски вместе с художником атмосферы гоголевской повести привели их к маленькому открытию – действие происходит в самом начале июня, когда начинаются летние каникулы в бурсе (Бурса — «карман, кошелек») – общежитие при духовном образовательном учреждении в дореволюционной России).
– Школьники идут домой через хутора. А пока не встретились с родителями – гуляют и веселятся, – рассказывает режиссер. – Время после Троицы в начале июня раньше называлось русальей неделей или «зелеными святками». На селе в это время никто не работал, потому что считалось, что именно «зеленые святки» – время нечисти. Русалки могут навести порчу на урожай. Или заморить скот. Все это есть в тексте Гоголя. Поэтому в спектакле много экзотических народных песен так называемого русалочьего цикла. Все песни, звучащие в спектакле исполняют сами актеры, вживую. Любопытно, что композитор Дмитрий Котов – участник духовного ансамбля «Сирин». Профессионал в теме народных песен и это, честно говоря, очень чувствуется в ходе действия. Художник по свету Екатерина Гиждиян – выпускница первого выпуска специалистов высшего образования в этой профессии из школы-студии МХТ. И это тоже чувствуется. Свет – выше всяких похвал. Особенно в ключевой сцене третьей ночи пребывания Хомы в сельской церкви.

«Писатель с нами»

– Мне очень понравился ваш город и театр, – продолжает Марина. – Отличные актеры, готовые к диалогу. Большая, прекрасно оборудованная сцена. Когда бутафоры вместе с пошивочным цехом сочиняли костюмы, которые я предлагала, мы вместе много спорили и смеялись. Как, например, как создать костюм ряженого, участвующего в бесовских игрищах, – вещь неведомая. Понацепить все подряд?
Гоголь – писатель мистический. Во время работы над спектаклем, например, самым неведомым образом пропала запись с пульта. Все посчитали, что все идет по плану, «Гоголь с нами». Помимо режиссерской функции, Марина еще и автор инсценировки:
– Существует несколько инсценировок, которые меня не тронули, поэтому я написала свой вариант. Ничего привнесенного извне в нашем спектакле нет – мы очень уважительно отнеслись к Николаю Васильевичу. Кроме текста псалтыря, других слов там нет. Страх можно победить смехом – вывод Гоголя.
Сцены трех ночей в церкви с мертвой панночкой вершина действия спектакля. Очень интересно было посмотреть, как будет двигаться ведьма? Движения придумала сама актриса или это вы ей подсказали? Или здесь работа хореографа?
– Частично это импровизация Кати, частично мы проговаривали – вот здесь ты делаешь так и так. Хореограф Евгений Алехин тоже участвовал. Мы вдохновились пластикой внука Чарли Чаплина, известного актера. Вообще, каждый из представителей нечисти искал свою манеру изображения. Потом мы вместе с Женей доводили ее до апогея. Известно, что Наталья Варлей в советском фильме после съемок долгое время ходила в церковь. Многие актрисы боятся ложиться в гроб – плохая примета.
– Я читала и слышала истории про Наталию Варлей, но зачем сравнивать и сопоставлять, считает Екатерина Мксименко. – Фильм «Вий» снимался в настоящей церкви с летающим гробом... У нас в спектакле нет настоящих гробов (спасибо художнику и режиссеру за это), и финал спектакля решен режиссером иначе. Роль ведьмы у меня первая, это, конечно же, новый опыт. Интересный опыт. Нужно было искать речевую и голосовую характеристику персонажа, пластическое выражение. По поводу предубеждений – артист, как солдат, есть приказ на роль и ты не имеешь права отказаться. Роль досталась мне, значит так нужно. Я старалась не думать о плохом, а восприняла это как интересный ворческий процесс».

Что нужно знать про Вия?

В спектакле подчеркивается религиозный аспект, которого не было в советском фильме по понятным причинам. Например, когда Хома читает Библию в церкви, мертвая панночка в буквальном смысле реагирует на отдельные цитаты, ее прямо таки корежит от библейских заклинаний.
– Все, как у Гоголя. Темная материя отступает перед человеческим словом, – объясняет Марина Ведяскина. – Помню в детстве, смотря знаменитый фильм, все дети ждали появления Вия. А он появился всего на пару минут и многих откровенно разочаровал. В спектакле Вий появляется как тень на заднике сцены, как образ. Темные персонажи, как правило, выходят из мира теней. Вий тоже появляется оттуда.
Хочется, чтобы каждый поразмышлял, что это за тектоническая сила. Гоголь ведь не написал, что увидел в глазах Вия Хома. Как только он увидел Вия, история обрывается. Значит, писатель считал, что нам нужно только знать, что он есть.

Нет главных ролей

Еще одно наблюдение. Как это ни странно звучит, но Хома Брут в интерпретации Марины Ведяскиной – не главный герой. А кто же тогда главный?
– Это такой мистериальный подход. Мистерия – это коллективный обряд. А еще – прохождение через смерть. Поэтому в нашем спектакле – жизнерадостный финал – в конце все узнают, что-то важное о тайнах мироздания. Поэтому Хома – это некое преломление коллективных образов. Он назначен на роль жертвы. Поэтому у нас нет ролей главных и второстепенных. Главная роль у каждого актера.
Павел Кузубов, сыгравший Хому, говорит, что пересмотрел советский фильм:
– Приглядывался, но перенимать не стал, так как спектакль у нас другой и, значит, Хома должен быть другим. Работал больше от себя, от предлагаемых обстоятельств. При том, что Хома, абсолютно противоположная мне личность, я в жизни совсем другой.
Павел согласен, что роль Хомы может считаться главной «наверное, только объемом текста»:
– Потому что наш спектакль – командный, каждый артист является частью сложного механизма. И с командой мне очень повезло.

Было взаимопонимание

Как дзержинским актерам работалось с московским режиссером?
– Непривычно, но интересно, – был краток Павел Кузубов.
– С Мариной Ведяскиной было достаточно легко работать, – говорит Екатерина Максименко. – Она открытый человек, и у нас быстро наладился контакт. Было взаимопонимание, репетиции проходили в творческой атмосфере.
– Я увезу из Дзержинска много теплых воспоминаний, – сказала на прощание Марина Ведяскина.

Сергей АНИСИМОВ
"Дзержинские ведомости"
Фото Владимира Хруполина

Ну, казалось бы, что такого нового можно увидеть в спектакле, поставленном по самому с детства знакомому тексту? Все не единожды читано-перечитано. А вот поди ж ты, получилось.
И новым было самое на первый взгляд странное - отсутствие на сцене ожидаемого персонажа. Помните как там у Гоголя:
" - Подымите мне веки: не вижу! - сказал подземным голосом Вий - и все сонмище кинулось подымать ему веки. "Не гляди!" - шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул."
Так вот. Как такового персонажа Вий в спектакле нет. И это очень важное, а по словам режиссера-постановщика Марины Ведяскиной, принципальное решение не визуализировать самого страшного призрака. Ибо страх, погубивший Хому Брута, был не снаружи, а внутри него. Как там сказал звонарь Халява, обсуждая судьбу Хомы?
"А я знаю, почему пропал он: оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то бы ведьма ничего не могла с ним сделать."
Страх, спрятавшийся в глубине нашей души, порой намного сильнее любой, самой уродливой нечисти. Да и нечисть-то показывается чаще всего тому, кто готов ее увидеть.
А что может вернее всего защитить от страха? Умение взглянуть на него через призму юмора. И именно поэтому спектакль про Вия здесь показывается не как традиционный ужастик, а как игрище, затеянное крестьянами одной из деревень, примеривших на себя образы ряженых и в костюмах и масках изобразивших всю историю гибели Хомы Брута.
В спектакле много народных песен и танцев (прекрасная работа Евгения Алехина и Артёма Герасимова), дополняющих и наполняющих его настроением.
Александр Михайлов