Когда она объявила дома о своем выборе профессии, абсолютно все были против. Чтобы успокоить родителей, ей пришлось даже поступить в политехнический институт, но творческое начало вопреки желанию близких взяло верх над точными науками. Сегодня Мария известна дзержинскому зрителю не только как актриса, задействованная во многих ведущих спектаклях городского Драмтеатра, но и как перспективный режиссер. Как эту талантливую девушку некогда приняли в нашем театре, и как ей сейчас удается совмещать учебу в самом престижном российском театральном вузе с насыщенной работой на сцене, – об этом Мария Шиманская рассказала «СВЕТСКОМУ».

— Мария, стать актрисой – детская мечта? Чем тебя привлекло театральное искусство?

– Когда я была ребенком, начиная с четырех лет, моя мама водила меня во все мыслимые и немыслимые кружки. Это были и танцы, и гимнастика, и музыкальная, и художественная школы, и плавание, и теннис, ну, и, конечно, детская театральная студия. Но сказать, что еще с детства мечтала стать актрисой, не могу. Я занималась всем подряд, и мне это нравилось. Единственное, в чем была уверена, это в том, что профессия моя должна быть творческой направленности. Мечта оформилась где‑то к десятому классу, когда уже приближалось время делать выбор, в каком направлении дальше прокладывать свой жизненный путь. Театр – искусство синтетическое, тут сочетается все: актерское мастерство, драматургия, музыка, танцы и т.д., в общем, все то, чем я в детстве и юношестве и занималась. Наверное, этим он меня изначально и привлекал.

— Ты родилась в творческой семье? Как родные отнеслись к твоему выбору профессии?

– Нет, семья моя вовсе не творческая. Мама – Заслуженный врач Забайкальского края, детский хирург-стоматолог, папа – инженер. Никто из родственников никогда не имел никакого отношения к театру, и когда я объявила дома о своем выборе, абсолютно все были против. Ну, их можно понять, в Чите (городе, где я выросла) нет театральных институтов, следовательно, нужно было куда‑то ехать поступать. Отпустить единственную дочь не так‑то легко. Поэтому мне сказали: «Сперва получи нормальную профессию, а потом делай,что хочешь». Пришлось даже поучиться в политехническом институте. Но, как говорится, чему быть того не миновать. В нашем городе Андрей Сергеевич Подскребкин открыл театральное отделение на базе Педагогического Университета, и я в тайне от родителей забрала документы из одного вуза и поступила в другой. Когда они об этом узнали, что‑то менять было уже поздно, пришлось смириться. Мама поначалу волновалась, но, когда увидела, с каким рвением я учусь, поняла, что это действительно мой путь, и с тех пор она меня во всем поддерживает.

— Как попала в Дзержинский Театр драмы?

– Собственно, благодаря Андрею Сергеевичу. Он набрал курс для театра в Чите, но ситуация там на тот момент была сложная, и, когда мы были третьекурсниками, его пригласили на должность главного режиссера в Дзержинск. Он согласился и уехал, а потом пригласил сюда работать и шестерых из нас.

— Как тебя приняли в нашем театре?

– Нам повезло, что мы приехали большой группой. Мы были вместе, поэтому и не было особенно страшно. Наверное, тем актерам, которые поодиночке приходят в театр, сложнее. Но встретили нас хорошо. Конечно, первое время к нам присматривались, это абсолютно нормально, и в первую очередь смотрели на то, что мы можем как артисты, какая у нас подготовка. И мы просто не имели права подвести Андрея Сергеевича…

— В дзержинском театре ты проявила себя не только как талантливая актриса, но и как постановщик детских спектаклей, а также как перспективный режиссер взрослой постановки, в частности «Стеклянный зверинец». Что тебе ближе – актерская игра или больше нравится выступать в роли режиссера?

– Мне нравится и то, и другое. Что касается работы, я – фанатик, и это мне самой иногда очень мешает. Когда нет работы, я начинаю болеть. Может быть, это можно назвать профессиональной жадностью, но зачем выбирать, если пока есть возможность совмещать?

Мне одинаково дороги и интересны обе профессии.

— Мария, какую роль Андрей Сергеевич сыграл в твоем становлении как актрисы, режиссера?

– Андрей Сергеевич – мой мастер. Всему, что я знаю в актерской профессии, учил меня он. Он в меня поверил в тот момент, когда я сама не особо была в себе уверена, и взял к себе на курс. Могу сказать со стопроцентной убежденностью, что он – потрясающий педагог. Даже сейчас, когда учусь в Щукинском училище, понимаю, что моя актерская подготовка позволяет мне достаточно уверенно себя чувствовать на площадке в актерских этюдах, например. Щукинская актерская школа – одна из лучших школ во всем мире. И Андрей Сергеевич тоже выпускник Щукинского училища, так что, можно сказать, мне повезло. Что касается режиссуры – я ему доверяю и когда работаю актрисой в его спектаклях, и когда делаю режиссерскую работу сама. Если он делает мне замечания, я всегда к ним прислушиваюсь. Доверие, вообще, одно из самых основных условий в нашей работе, и здорово, когда есть, с кем посоветоваться.

— Спектакль «Стеклянный зверинец» по пьесе Теннеси Уильмса идет второй сезон. Но, как известно, один спектакль этого драматурга в театре «не пошел». Тебе же дзержинский зритель поверил. По-твоему, в чем успех?

– Я думаю, что тот спектакль просто не совпал со временем. На мой взгляд (я смотрела видеоверсию спектакля «Долгое прощание»), он был просто потрясающим с шикарными актерскими работами. Валентина Алексеевна Губкина была там просто бесподобна. Но дело все в том, что театр растет и развивается, вместе с театром растет и развивается зритель. То, о чем можно было мечтать 10 лет назад, сегодня уже считается нормой. Уильямс сложный, достаточно откровенный автор, очень психологичный, все его тексты пронизаны болью и надрывом. И сегодня наш зритель готов принимать и воспринимать его таким. Тогда было еще не его время. Более того, мне кажется, что если бы тот спектакль был поставлен сегодня, зритель бы и его оценил по достоинству, и он бы имел определенный успех. Что же касается «Зверинца», для меня, как и для всех участников спектакля, эта работа очень дорога, и все мы надеемся, что проживет этот спектакль долго.

— Помнишь первую роль и свои переживания?

– Если говорить о профессиональной сцене, то первую свою роль я сыграла в Чите. Роль секретарши в спектакле по современной пьесе «Полеты в Австралию». Это было очень волнительно и ответственно. Я была студенткой первого курса, и меня уже взяли в труппу, а работать нужно было с профессиональными актерами. Это был для меня очень серьезный экзамен.

— Есть ли роль любимая?

– Трудно выбрать любимую роль. Когда ты что‑то репетируешь, ты вкладываешь в это частицу собственной души. Именно поэтому, даже когда ты работаешь в паре с актерами на одной роли, спектакли в разных составах получаются разными. Каждый актер привносит в репетируемые образы что‑то свое, личное, свойственное только ему. Поэтому, как тут выбрать?

Все роли любимые. Больно с ними прощаться, когда спектакли списывают, будь то Роксана в «Сирано де Бержераке», Ясноглазка в «Тринадцатой звезде» или Принцесса Фефела из сказки. Мне всегда жаль с ними расставаться вне зависимости от уровня сложности роли.

— Считаешь ли, что твой актерский потенциал раскрыт полностью? О какой роли мечтаешь?

– Не дай Бог мне так считать! Хочу расти, учиться, развиваться и, думаю, что я много еще чего могу. Люблю удивляться сама и люблю удивлять. Главное, не бояться пробовать. И ролей, которые мне хотелось бы сыграть,тоже много, и диапазон у них разный. От Анны Карениной и Катарины из «Укрощения строптивой» до Ларисы из «Бесприданницы» Островского. Ну, а почему нет?

Не факт, что я все это сыграю, но мечтать‑то мне никто не запрещает. А мечтать я люблю!

— Мария, всегда ли чувствуешь удовлетворение своей игрой после спектакля?

– Самый страшный критик для меня это – я сама. Поэтому, к сожалению или к счастью, собою полностью довольна бываю редко.

— Что тебе дает обучение в известном театральном вузе?

– Знания, основу, базу. В режиссуре без этого никуда, ведь это огромная ответственность перед собой, актерами, а самое главное, зрителями. Мне очень повезло, у меня великолепные мастера, это большая удача, что я попала к ним. Также у меня есть теперь друзья-однокурсники, которые живут в разных городах России и за рубежом. Щукинцы друг друга не бросают, поэтому, кто знает, может быть, в дальнейшем мы будем сотрудничать.

— Как тебе удается совмещать работу в театре с учебой в Москве?

– Это сложно, но возможно. Я живу практически без выходных. В год у меня бывает одна сессия, которая длится примерно два месяца, тогда я уезжаю из Дзержинска в Москву. В остальное время пишу курсовые работы, отсылаю мастерам по почте. Мы созваниваемся, устраиваем видеоконференции, в общем, от сессии до сессии мы поддерживаем связь. В театре практически во всех спектаклях я стою в паре, чтобы из‑за моей учебы не страдал репертуар. Ну, а те спектакли, в котором нет еще одного состава, просто не играются в то время, пока я на сессии.

— За какое произведение в качестве режиссера планируешь взяться в следующий раз?

– Есть такая пословица: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Поэтому пусть пока это останется тайной. Я человек суеверный, боюсь сглазить. Скажу только, что планов много. И если все будет хорошо, то вы непременно о них узнаете.

— Мария, чем тебе запомнится этот юбилейный театральный сезон?

– Пока он мне запомнился новогодней программой театра. В этом году я была автором и режиссером новогодней интермедии у елки, вечерней театральной гостиной, а также режиссером сказки «Маша и Витя против «Диких гитар». Впервые я выполняла настолько огромный объем работы. Сначала было немного страшно, но благодаря мобильности и готовности моих коллег-артистов мы все успели.Работали быстро и вдохновенно, весело, времени даром не теряли. И, судя по отзывам, у нас все получилось. И мы остались довольны, и зрители. А это самое главное. Несмотря на всю сложность, такая работа приносит радость.

Журнал "Светский"

Фото: личный архив М.Шимакнской